Кашмирская йогиня-поэтесса Лалла [1] говорила:
"Носи одежду лишь такую, чтоб не дрожать от холода,
Лишь столько потребляй ты пищи, чтоб не страдать от голода.
О Мысль! Сосредоточься только на Вечном и на "я" -
И помни: плоть - всего лишь пища для лесного воронья."
На самом деле, святые различных религий очень близки друг другу по духу. Разделения происходят только там, где святость приближается к нулю. А "религиозные войны" ведут между собой люди, у которых 0 (ноль) святости.
----------------------------------------
[1] Лалла жила в Кашмире в XIV веке, когда объединялись различные направления вероучений:шиваизм, суфизм, ведический не-дуализм и другие -измы. Но Лалла — за пределами религиозных категорий, она их живое слияние, которое нельзя описать в подобных терминах. Иногда она обращается к единой реальности как к Шиве. Иногда — это «Шива и Шакти, творящие любовь в жасминовом саду», иногда — Шакти, женский творческий аспект Шивы. В одних случаях она называет неопределимое присутствие «Ты», «Это», в других — «мой Господь», а временами — «Верховный Закон». В одном месте она использует слово «грязь», и здесь, конечно, присутствует игра слов, поскольку на санскрите «ты» и «я», произнесённые вместе, звучат так же, как «грязь». И Лалла всегда прославляет растворение сути человека (self) в Абсолюте. Она живёт между «Я есмь» и «Это» — частями известной фразы из Упанишад «Tat Tvam Asi» — в состоянии, которое не описать словами, в состоянии, где «некое нечто движется подобно сну по исчезающей дороге».
В этих стихах есть ссылки на йогу, суфийские и шиваитские термины. Но глубочайшую, самую неизменную истину Лалла разделяет со всеми великими мистиками: «Нет реальности, кроме Бога», внутри и снаружи «только Бог». Осознание этого — суть поклонения. Для Лаллы не существует разницы между индивидуальной и вселенской сутью, и постижение этого — цель человеческой жизни. Названия отдельных элементов — душа, Бог, просветление — не имеют значения. Неизменный (Шива) и постоянно творящая (Шакти) соединены в дыхании. Выдох sah и вдох ham составляют единое постижение «Я есть Это» (sah-ham), которое растворяет двойственность.
Лалла редко обращалась к писаниям. Слова о пути — не есть сам путь. Действия, сострадание и умеренность, способность прислушиваться к внутреннему разуму приносят то, что нужно. Экстаз — лишь одно из ее настроений, и не самое первостепенное. Другое её настроение — отвращение к политике, выражаемое в пророческом стиле пастушек-гопи: «Приходит столь исковерканное время...». Встречаются также и острое, как нож, внимание к особенностям поведения: «Ешь лишь столько, чтобы утолить муки голода», и блестящие высказывания: «Куда бы ни посмотрела я, я вижу свою суть».
Равновесие «да» и «нет» в ее стихах необыкновенно изящно.Наряду со своим переменчивым настроением Лалла обладает качествами, которые кажутся мне чисто женскими: прочная связь с дыханием, ощущение растворения в любовных играх в жасминовом саду, акцент на истине, которая очень подвижна и может включать в себя и сомнения, и потерянность. В её стихах просматриваются явно женственные образы. Вступление на путь храбрости изображается в виде ребёнка, который беспокойно ведет себя у материнской груди, а затем находит сосок! А другая картина смиренной жизни показывает «того, кто занят домашними делами, свободный от любых деяний». И все же самая проникновенная ее концепция находится за пределами мыслеформ. Там Лалла уже не видит везде и повсюду образ Возлюбленного. Она становится пустотой, «ничем, льющимся в Ничто».
Лалла более всего была известна тем, что бродяжничала и танцевала обнажённой, распевая свои песни. Примкнув к экстатическому направлению хасидов и суфиев, она соединилась с чистой радостью бытия и настолько растворилась в этом, что нагая форма «Лаллы», к которой часто обращалась поэтесса, казалась достаточным одеянием. Её сознание наблюдает тело, но не отождествляется с ним.
О Лалле известно очень немного — лишь то, что можно почерпнуть из самих стихов. Первые документальные упоминания о ней появляются лишь спустя четыреста лет после её смерти, а современных ей записей не сохранилось. Истории её жизни и сочинённые ею стихи передавались из уст в уста. «Лалла» означает «любимая», и её без сомнения любят в Кашмире. Говорят, что на диалекте кашмири лишь два слова обладают смыслом: «Аллах» и «Лалла», а всё остальное — просто язык. Сотни строк из собрания «Лалла-Вакьиана» до сих пор являются активными компонентами разговорного кашмири. Речь Лаллы проста, она ориентирована не на философию или организованное вероучение, а на обычных людей. Текст дошел до нас во многих вариациях, некоторые из них — на старом кашмирском диалекте, а некоторые — на санскрите. Похоже, сохранилось от ста до двухсот песен, стихов и высказываний. «Лалла-Вакьяна» означает Слова Лаллы.
Её также называют Лал Дад, Лал Диди и Май Лал Дидди, и всё это значит «Бабуля Лал», «Бабушка Лала». А на санскрите к ней обращаются Лаллашвари, Лала — великая йогини, прорицательница, практикующая йогу.
(Из предисловия переводчика).
